- Алхимики старого Львова
- Таинственный мальтиец
- Калиостро
- Львовские масоны
- Эликсир невидимости
- Бартоломео Боско
С самых древних времен человечество стремилось заглянуть за границы реальности. Во все эпохи находились умы, которые искали тайные знания и совершали магические ритуалы ради предвидения будущего, а часто и ради того, чтобы улучшить свою нынешнюю жизнь. На самом деле повторение эзотерических заклинаний и совершение магических обрядов в большинстве случаев поправляло лишь материальное положение самих медиумов и кудесников, но желающих воспользоваться услугами специалистов по части чародейства и волшебства всегда хватало. Понятно, что и славный город Львов не остался в стороне от такого увлекательного развлечения, как тайное искусство общения с силами из-за границ реальности.
В исторических записях польских хронистов, которые впоследствии изучал и использовал один из первых историографов галицийской столицы кармелитский священник Игнаций Ходинецкий, упоминалось про многочисленных ведьм, ведунов, колдунов и ворожеек, которые в стародавние времена проживали во Львове. По мнению ксендза, только с появлением и укреплением в Галиции католической веры Львов очистился от подобного шарлатанства. Уже в княжеские времена во Львове жил первый из известных львовских чернокнижников армянский магистр алхимии по имени Дмитр. Известно, что он проживал на Армянской улице (можно предположить, что не на современной улице с таким названием, а на не существующей ныне улице в Краковском предместье) и слава о его тайных знаниях распростарнилась далеко за границы города. За знаниями к львовскому алхимику приезжали даже из Западной Европы. Сохранились сведения о визите к Дмитру двух его коллег - пражского алхимика Бартоломея и чернокнижника Леонарда из Германии. Гости просили львовянина поделиться с ними секретами получения философского камня, которые будто бы знал армянин. Свои секреты им Дмитр не открыл, но написал рекомендательное письмо в какую-то "греческую школу", которая будто бы находилась близ Тебриза, в Северном Иране. К сожалению, нам неизвестны ни дальнейшая судьба львовского магистра таинственных дел, ни дальнейшие приключения жаждавших тайных знаний европейцев.
Жили алхимики во Львове и в более позднее время. В 1671 году двое евреев-алхимиков - братья Эмануэль и Самуэль Леви получили от короля Михаила Корибут-Вишневецкого сервиторат (разрешение) на открытие во Львове аптеки. Обычно современные люди представляют алхимиков как личностей с демоническим взглядлм в окружении колб и реторт с ингридиентами философского камня. На самом деле картина была несколько иной. Средневековые алхимики не стыдились подрабатывать изготовлением и продажей лекарств, а принадлежавшие им аптеки продавали не только лекарственные средства, но и такие экзотические по тем временам товары, как сахар и пряности. Ну а кроме них желающим предлагались разнообразные амулеты и чудодейственные зелья.
Примерно через год после открытия заведения Леви столица Галиции познакомилась с совершенно необычным, даже для представителей своей профессии, астрологом Фридрихом Йоахимом Мегелино, рыцарем Мальтийского ордена. Мальтиец хорошо разбирался в астрологии, но все же нет убедительных доказательств, что именно с помощью астрологии он зарабатывал себе на жизнь. Похоже, что астрология не была главным занятием бравого мальтийца. Известно также, что Фридрих принадлежал к числу кондотьеров, то есть войсковых наемников. "Фридрих Мегелино, кавалер благородный и по части владения оружием искуссный, при этом очень хороший астролог, предвидел, что скоро начнется война и Львов осадят турки, но не возьмут его. А освободится Львов от этой угрозы благодаря дипломатическим ухищрениям", - писал про астролога священник Томаш Юзефович. На самом деле войну с турками и осаду Львова предсказывал не только астролог. Во время сильной бури 7 ( по другим данным - 9) июля 1672 года с башни ратуши упал флюгер-лев с позолоченной насадкой, венчавший шпиль здания. При падении флюгер упал на крышу, а сам шпиль, грохнувшись на землю, был сильно расплющен. Знатоки тайных знаков на земле и скрытых символов на небе сразу же объяснили это событие как указание на то, что в будущей войне город Львов пострадает сравнительно слабо, а вот Польская держава потерпит куда больший вред. Поскольку флюгер-лев упал мордой на восток, то следовательно и опасность нужно было ожидать с востока, то есть от турок. Кстати, интересно, но факт: повторно флюгер-лев упал с башни ратуши в 1704 году, накануне захвата города шведами.
В общем, во время осады Львова турецко-казацкой армией осенью 1672 года авторитет Мегелино вырос до почти недосягаемых высот. После взятия в агусте того же года Камянецкой крепости армия султана Мехмеда IV (1648-1687)остановилась на отдых на Бережанщине. Под Львов был послан отряд Капудан-паши численностью 50 тысяч человек, к которому по дороге присоединились воины крымского хана Селим-гирея и казаки Петра Дорошенко. В конце сентября объединенная армия осадила Львов. Мегелино, который вместе с тремя иными поручиками командовал гетманской и наемной пехотой, с первых дней осады отличился чрезвычайной храбростью. Под его командованием небольшой отряд городской молодежи практически ежедневно совершал атаки на артиллерийские позиции турок и казаков. В городе ходили толки, что, судя по всему, какие-то сверхестественные силы оберегают Мегелино даже в самый разгар ожесточенной схватки, так как во время боев под Мегелино был убит десяток коней, но сам он так и оставался неуязвимым.
Еще более интересная история случилась в ночь с 27 на 28 сентября, когда турки начали готовить взрыв в подведенном под костел бернардинов подкопе. Чтобы помешать врагам взорвать горосдкие укрепления, Мегелино во главе отряда из 50 или 60 молодцев через параллельный контрподкоп ворвался на турецкую галерею. Взрывы ручных гранат, пистолетные выстрелы и бряканье сабель вперемежку с криками раненных и предсмертными хрипами умирающих через толщу земли доносились даже до городских улиц. В полночь, когда подземный бой был в самом разгаре, неожиданно началась сильная буря. Молнии били в турецкие шатры, потоки воды начали заливать разрушенные взрывами гранат подкопы. Когда потолок галереи начал обваливаться, Мегелино вывел своих уцелевших людей в город. Вскоре после этого сильный обвал похоронил тела убитых и раненых. Очевидцы тех событий не могли забыть до конца своих дней сильное впечатление, которое произвел на защитников города их спаситель, который среди вспышек молний и света факелов появился из-под земли в перемазанной глиной и кровью одежде и с окровавленной рапирой в руке. Удивительно, но при этом на теле героя не было практически ни одной царапины!! Толки о связях мальтийца с потусторонними силами только усилились. Блеснув ярким метеором на галицийском небосводе, загадочный мальтиец исчез из города столь же таинственно, как и появился. Отказавшись от предложенного ему городом вознаграждения, Мегелино уехал к себе на родину. Дальнейшая его судьба неизвестна.
Подземная битва близ Бернардинского монастыря не прошла для Львова целиком бесследно. В конце XIX века во время реконструкции территории нынешней Мытной площади случайно были обнаружены остатки подземной галереи и скелеты тех, кто остался в ней до конца сентябрьской ночью 1672 года. Кстати, тут же по городу пополз слушок, что на самом деле был найден подземный ход из мужского Бернардинского монастыря в женский монастырь Клариссок. Затем эта версия довольно прочно утвердилась в общественном сознании и до сих пор гуляет по человеческим головам с легкой руки отдельных "сочинителей сказок и легенд".
Значительно более богатым на разного рода шарлатанов и пройдох, которые, используя магические фокусы, морочили горожанам головы и извлекали корысть из человеческой простоты и доверчивости, стал для Львова новый XVIII век. Если прибегнуть к стилю астрологических сочинений, то можно сказать, что XVIII век прошел для Львова под знаком Калиостро, одного из наиболее прославленных мистиков и плутов своего, далеко не бедного на подобную публику, века. Кстати говоря, и сам сеньор Джузеппе во время своих путешествий не миновал Львова. Мастер черной и белой магии заехал в наш город по дороге на Подолию в компании шляхтича Тадеуша Грабянки, имевшего во Львове небольшой особняк. Бедняга Грабянка после знакомства с блестящим мошенником несколько "помутился размумом" и в дальнейшем финасировал все проекты новоявленного Перегрина. Вместе с Калиостро адепт тайных наук доехал до Петербурга (жаль, что львовянину не нашлось места в известном фильме "Формула любви"), а затем и до Авиньона. Во Франции на деньги Грабянки Калиостро основал мистическую секту-коммуну "Новый Израиль". В конце концов, потратив 6 миллионов флоринов, Грабянка помер, кажется, так и не поняв в полной мере магических идей и умений своего учителя, но зато оставив жене Терезе многочисленные долги. Бедная женщина, проживавшая во Львове, еще долгое время улаживала запутанные дела своего непутевого мужа.
Мистика Нового времени появилась во Львове облаченная в масонские фартуки и украшенная символикой вольных каменщиков. Как писал автор обширного и детального очерка истории галицийского масонства Францишек Яворский, ирония судьбы состояла в том, что идеалы масонства прибыли во Львов в ранцах австрийских офицеров и багаже правительственных чиновников. Что-то еще менее романтичное и немистичное даже трудно себе представить. Как не удивительно, грустноватый факт личной заурядности носителей тайных знаний никак не влиял на их популярность среди интеллектуалов галицийской столицы. Большинство сливок тогдашнего львовского общества сами с интересом гонялись за всяческими тайнами и теми, кто хоть что-то о них знал.
Если не обращать внимания на солидного и респектабельного банкира Лоншана, основателя первой во Львове масонской ложи "Три богини" (1747 г.), для которого масонство скорее всего было забавой и способом потешить собственное самолюбие, то про всех последующих масонов Львова можно сказать, что они были в целом не вполне нормальными фантазерами и шарлатанами с легкой тягой к улучшению своего материального положения за счет ближних. Что же касается Лоншана, то он довольно быстро забросил эзотерические штучки и бирюльки и затем даже стал членом городского совета.
Пионером львовского подлинного масонства стал австрийский пехотный поручик Мартин фон Клеменц, прибывший в город с первыми частями окуппационного корпуса генерала Гадика. "Мистик обычного покроя, возможно даже не шарлатан, а скорее обладатель головы, в которой все смешалось до первых границ мании и безумства", - так храктеризовал бравого пехотинца его коллега по мистическим занятиям профессор университета Феслер, о котором мы подробнее расскажем чуть позже. Клеменс был помешан на кабалистике и расшифровке тайных знаний, спрятанных в Святом Писании. Однажды, как рассказывал Феслер, к нему зашел Феслер и попросил перевести с иврита 20-й стих 23-й главы Второй книги Моисея. Когда профессор завершил перевод, поручик начал бегать по комнате, с криком, что именно в этом отрывке из Библии заключена вся мудрость мира. Так и не объяснив Феслеру причину своей эйфории, Клеменс выбежал на двор. Ехидный переводчик потом высказался в том духе, что никаких следов овладения "всей мудростью мира" в Клеменсе почему-то заметно не было. Все же отсутствие видимых признаков просвещенности не помешало поручику председательствовать на торжественном открытии ложи "Под тремя знаменами", которое состоялось во Львове 29 апреля 1774 года. Ложа, которая почти полностью состояла из австрийских офицеров, единогласно избрала Клеменца своим руководителем.
В 1778 году над организацией во Львове "теоретическо-соломоновой ложи" начал работать Джузеппе Бедуччи. Итальянец очень любил говорить всем и каждому, что владеет тайными знаниями и за соответствующую плату готов поделиться ими со всеми желающими. Но на самом деле, вытягивая денежки из доверчивых неофитов эзотерики, Джуди так никому ничего и не открыл. Когда предприимчивый мистик почуял, что ему угрожает расправа со стороны облапошенных адептов, он в срочном порядке обзавелся патентом на право основания отдельной масонской ложи, а также позолоченным молотком, который должен был играть роль символа масонского посвящения. Обладая подобной атрибутикой, Бедуччи надеялся перевести стрелки на других, будто бы остающихся в тайне, партнеров и избавиться от настырных учеников.
Отдельного очерка заслуживает биография одного из "титанов" львовского масонства XVIII века Иноцента Аврелия Феслера (1756-1839). "Гигантская фигура, которая светит издалека, как огненный столп перед народом Израиля", - писал о нем историк галицкого масонства Абафи. Действительно Феслер был одним из немногих своих собратьев, хорошо знавших латынь и иврит, и систематически занимался не только магией, но и подлинной наукой. Вместе с тем Феслера ни в коей мере не следует записывать в число кабинетных ученых и книжных червей. Сын вахмистра из небольшого венгерского городка, монах-капуцин, исследователь тайных подземных монастырских темниц, доктор теологии, автор "Истории Венгрии и ее жителей" в 10 томах, профессор герменевтики Ветхого Завета во Львовском университете, школьный учитель в Саратове, частный педагог, профессор Академии Наук в Петербурге, суперинтендант по делам евангелистов в России, мистик и вечный должник - в общем, Феслер был удивительной в своем роде персоной. В 1784-88 годах Феслер возглавлял во Львове университетскую кафедру, пока в конце концов не сбежал из города, не желая платить по векселям.
Неудержимый характер бывшего монаха проявлялся практически во всем, а особенно в делах масонских. Приходя на заседания львовских лож, Феслер жаловался на озабоченность местных масонов сугубо материальными вопросами и их низкий интеллектульеый уровень. Дело дошло даже до того, что метры местного масонства приняли решение не записывать реплики возмутителя спокойствия в стенограмы заседаний, а его статьи и проповеди не принимать в местный масонский архив. Тогда упрямый Феслер за собственный счет издал брошюру "Чем являются и какими должны стать львовские масоны", в которой резко критиковал мелочность, интриганство, шкурничество и невежество тогдашнего львовского масонства.
Однако вскоре нашелся мистик даже более умный и хитрый, чем сам Феслер. Человеком, который сумел обвести вокруг пальца почтенного профессора герменевтики оказался некто пан Корситский, личность не менее загадочная и интересная. Происхождение Корситского было во Львове практически неизвестно, хотя, судя по фамилии, он мог быть поляком или украинцем. Францишек Яворский считал фамилию Корситского немецким искажением славянской первоосновы. Корситский вроде бы учился в Страсбурге, где, по его словам, был принят в местную масонскую ложу и позднее достиг высших степеней посаящения в Клермонском капитуле. Затем он путшествовал по Англии и Франции, а в 1758 году поступил на военную службу в России. Воевал в Германии под командой генерала Фермора, а после заключения мира вместе с рпоссийским войском оказался в Польше, где принимал участие в избрании Станислава Августа на королевский престол. В 1766 году покинул службу и переехал в Швецию. В Стокгольме провел несколько лет, обучаясь под руководством знаменитого доктора Эклефа, который, опять же по словам самого Корситского, ознакомил его с тайными записями старинных алхимиков и магов и даже позволил некоторые из них переписать. Потратив во время обучения практически все свои сбережения, а также проиграв некий очень важный судебный процесс, Корситский оказался практически без средств к существованию. Перебравшись в 1782 году во Львов, он жил на 300-рублевую пенсию, которую ему исправно присылали из России.
Во Львове Корситский давал уроки магии самому Феслеру. Во время вечерне-ночных занятий Корситский поначалу заставлял профессора заучивать запутанные нагромождения еврейских и греческих букв вперемешку с алгебраическим знаками, а затем перешел к переводу и объяснению античных и средневековых трактатов по магии. Обучение сопровождалось совершением целого ряда магических ритуалов, в соответствии с которыми Корситский проводил неофита через "камеры мудрости" и "алтари философии". На каждое занятие отставной офицер приносил целый набор текстов, рисунков и формул. Однажды возбужденный до крайней степени Корситский притащил какую-то потрепанную рукопись и начал утверждать, что теперь дела с магией пойдут значительно быстрее, так как ему-де удалось купить самую потаенную на земле рукопись. Феслер охладил его пыл, когда сообщил, что рукопись трактата была издана еще в 1686 году, и даже показал экземпляр первого издания. Корситский успокоился только тогда, когда убедился, что печатный текст сильно сокращен по сравнению с оригиналом, а в рукописи содержатся все опущенные в книге места. Купленная Корситским за большие деньги рукопись содержала "7 больших тайн богов", "7 средних тайн природы" и "7 малых тайн человека". Неизвестный автор утверждал, что при условии правильного использования его сочинения можно значительно увеличить продолжительность человеческой жизни, общаться с духами, добиться вершин мастерства во всех сферах науки и искусства, а также совершать и многие другие интересные и выгодные вещи. На самом деле один нюанс, связанный с книгой, все-таки немного насторожил Феслера. В общем, дело состояло в том, что всего описанного в книге можно было достичь не иначе, как перейдя в мир идей. Хотя механизм перехода не указывался, возникали сомнения относительно возможности возвращения обратно в материальный мир, мир живых людей. Познее Корситский и Феслер раздобыли "Arbatel", справочник по древней магии. Книга систематизировала всю магию древних в 9 разделах, каждлый из которых складывадся из 49 мистических афоризмов. Однако и с этим справочником львовским адептам эзотерики, кажется, так и не удалось овладеть тайными искусствами.
Во второй половине 80-х годов XVIII века Австрийская империя с присущей ей методичностью взялась за упорядочение отношений своих поданных с тайными силами. Регламентируя порядок регистрации масонских лож, указ 1785 года обозаначал, в частности, что в каждом городе державы, кроме столицы, может сущестовать не более одной ложи вольных каменщиков. Позднее были запрещены контакты австрийских вольных камещиков с их зарубежными коллегами, а еще через некоторое время - участие государственных служащих и военных в деятельности каких-либо тайных обществ. В 1795 году Франц I окончательно запретил масонство. Законопослушные галицийские масоны самораспустились,а во Львове, как писал один историк, " всякие брожения умов на некоторое время стихли".
Одним из финальных штрихов в истории львовской мистики XVIII стали события вокруг судебного процесса, состоявшегося во Львове в 1788 году и имевшего даже международный резонанс. Это дело было особенно интересным балгодаря попыткам вовлеченных в него людей решить свои проблемы с помощью черной магии. Четверо немецких колонистов из села Мервичи близ Жовквы, приглашенные в свое время в Галицию Австрийским правительством, решили вернуться в родную Германию. Это их решение было бы полностью законным, если бы немцы перед тем не взяли большой кредит в банке и втихаря не продали бы предоставленные властями скот и сельскохозяйственный инвентарь. Выручив таким образом довольно солидную сумму денег, Якоб Бринкманн, Бальтазар Магсманн, Себастьян Бош и Мартин Реш задумались над тем, как незаметно добраться до границы и тайно перейти ее. На помощь им пришел местный еврей, который за соответсвующую плату согласился познакомить колонистов со старым хромым украинцем, жившим в одиночку в лесу под Великими Мостами и славившимся магическими способностями. Получив некую сумму в качестве аванса, этот "колдун" пообещал приготовить для доверчивых немцев специальную мазь, которая якобы делала людей невидимыми. Знахарь продал колонистам склянку красной субстанции, которая при правильном использовании должна была сделать пользователей невидимыми. Трех дней, в течение которых якобы действовала мазь, должно было хватить на то, чтобы добраться до границы и беспрепятственно пересечь ее, без встречь с полицией или пограничной стражей. Щедрый украинец вдобавок к мази также приготовил и какое-то зелье, которое после пересеченияы границы должно было превратиться в золото. Увы, надежды колонистов почему-то не оправдались - мазь не подействовала. Купили у того же старика еще одну склянку - и снова неудача. В октябре немцам повстречался еще один еврей, который, кроме решения проблем с невидимостью, пообещал также поправить их материальное положение. Иудей отвел немцев к старой ведьме Андреихе из Скарявы, которая могла заручиться поддержкой лесного духа Микиты. Для выполнения необходимых ритуалов ей потребовалось некоторое количество сахара, несоленого масла, водки, табака и полотна, а также, понятное дело, кое-какое денежное вознаграждение. В лесу близ своего села ведьма вызвала лесного духа, который, по ее словам, при жизни был королем, а после смерти - был обречен за свои грехи болтаться по миру.
По описаниям колонистов, Микита выглядел великаном в фиолетовом плаще и круглой шляпе, имел широкое лицо и пылающие очи. Дух пообещал всей четверке по миллиону золотых монет и абсолютную невидимость на три дня. Взамен экс-монарх попросил отдать ему ребенка одного из немцев. После долгих споров и не без внутренней борьбы родительские чувства все же взяли верх и соглашение так и не было заключено. По дороге из леса домой бабка пыталась утешать немцев тем, что дух может еще и передумать и согласиться на какого-нибудь чужого ребенка. Во время следующей встречи Миките предложили на выбор двух детей, которых один из колонистов забрал у знакомых на временное воспитание. Микита отказался, а затем побрезговал и некрещенной душой ребенка, еще не рожденного женой Магсмана. Ослепленный блеском обещанного золота, Реш предложил своего собственного ребенка, но Микита почему-то от такого предложения отказался. После длительных и безрезультатных переговоров дух исчез во тьме. Неутешныеь колонисты были вынуждены пробираться к границе без денег и в обычном, видимом отовсюду состоянии. Естественно, их схватили и отдали под суд за попытку обмануть власти. Все перипетии этого не слишком обычного процесса были описаны в изданной в Берлине брошюре.
В наступившем XIX веке искусство дурить людям головы с помощью мистических штучек уже не имело прежней элегантности и блеска. Львов еще посещали мастера магии, но скептический взгляд рационалиста уже не с таким воодушевлением, как раньше, взирал на смелые эксперименты. Уставший от пседонаучной риторики Львов жаждал развлечений простых, ярких, веселых и бездумных. В первой половине XIX века с магическими сеансами выступал во Львове всемирно известный маг Людвиг Леопольд Дьоблер. Утонченный и элегантный фокусник был любимцем правящих династий всей Европы, неоднократно выступал перед королями и императорами.
Свои львовские выступления заезжий маг начинал с того, что одним-единственным выстрелом гасил все свечки в зале, где происходили сеансы. В программе выступления также числились дарение бумажных букетов, сыпавшихся из цилиндра фокусника, манипуляции с "магическим зеркалом", отгадывание карт. Особый интерес зрителей вызывал номер, во время которого Дьоблер кидал в казан с кипятком мертвых голубей, после чего те оживали и принималсиь летать по залу, садясь на плечи и головы зрителей. После окончания гастролей мага его фокусы пытался исследовать львовский фокусник-самоучка Стельцер.
Последним кудесником, чьи выступления во Львове имели привкус мистики, был Джованни Бартоломео Боско - итальянский маг, дважды побывавший во Львове, в 1827 и 1847 годах. Особенно львовянам запомнились вторые гастроли Боско, когда кудесник возвращался с гастролей на Ближним Востоке. Боско стал одним из первых иллюзионистов, который отказался от специального магического оборудования и большинство своих фокусов проделывал благодаря ловкости рук. В программе выступлений Боско были отрезания и последующие приращения голов голубям, стрельба голубями из пистолета, раздирание живого кролика на двух крольчат, разбрасывание среди публики букетов, которые прилетали откуда-то еще, и другие вершины тогдашней магии. Особенное впечатление на публику производили сеансы "чтения мыслей на расстоянии". Неожиданно остановив на ком-нибудь из публики свой взгляд и тщательно всмотревшись в его глаза, итальянец начинал рассказывать биографию человека, чем он сегодня занимался ьи т.д.
Последним одголоском древнего искуства общения с тайными силами природы стало сделанное в конце 1833 года пророчество анонимного астролога, что ночью 21 января наступающего года весь Львов провалится глубоко под землю. Слухи онадвигабщемся катаклизме быстро распространились и едва не привели к панике. Интересно, что в 1834 году столица Галиции действительно пережила небольшое землетрясение, правда, не зимой, а 15 октября. Последствия были несильными. Мера грехов жителей Львова, должно быть, еще не переполнилась.