- Полиция с цепами
- Снаряжение средневекового правоохранителя
- Приказ об обороне города
- Возный
- Битва с Коробом
В некоторых кругах широко распространена идея, что в мире ничего не меняется, кроме людей. При всей обоснованности такого взгляда на жизнь надо сказать, что реальное положение вещей часто бывает полностью противоположным. Например, во Львове менялось все, за исключением людей. Сто и двести лет тому назад повседневные привычки львовян мало чем отличались от сегодняшних. Нынешние владельцы питейных заведений, как и тогда, обсчитывают посетителей, чиновники все также злоупотребляют своим служебным положением, а сотрудники правоохранительных органов, что греха таить, иной раз лупцуют и правых, и вноватых без разбора.
Львовские правоохранительные органы имеют очень длинную историю. Уже в XV веке в городе была создана специальная служба цепарей (людей с цепами), которые должны были следить за соблюдением порядка на городских улицах. Городские стражники Львова в XVI-XVIII веках были одеты в в длинные кафтаны (tunicae)c красными отворотами и манжетами рукавов. Прекрасный знаток львовской старины Францишек Яворский писал в одной из своих работ, что кафтаны цепарей были голубыми, с красными или зелеными отворотами, опоясанными плетеными шнурами. На головах стражи порядка носили шапки из медвежьего меха с красными нашивками, шнурами с кистями и жестяными кокардами с городским гербом. Десятники носили красные кафтаны с голубыми отворотами. Городские власти очень неохотно выделяли деньги на обмундирование правоохранителей, поэтому очень часто цепари ходили в весьма потрепанных одеяниях. Каждый раз, когда поступало прошение о пошиве нового обмундирования для стражников, магистрат создавал специальную комиссию, которая занималась рассмотрением этого вопроса. Члены этих комиссий тщательно изучали, насколько износилась форма стражников, и лишь после этого с большой неохотой принимали решение о выделении денег.
На содержание львовских цепарей денег традиционно не хватало. В исторических источниках сохранился анекдотический рассказ о том, как однажды городские власти готовились к празднику беатификации Яна из Дуклы. В честь предстоящих торжеств было решено сшить новую форму для городской стражи. Однако все кончилось тем, что благие намерения остались только на бумаге, а в последний момент, чтобы все-таки порадовать горожан бравым видом стражников, магистрат решил... отпороть от старых мундиров отвороты и заменить их новыми, поскольку при таком раскладе издали должно было показаться, что стражники одеты в новые мундиры.
Вооружение защитников закона в старину состояло из кирасы и тяжелого окованного железом цепа, благодаря которому стражников и называли цепарями. "Рабочая поверхность" цепов была усеяна острыми стержнями. Львовский хронист называл это оружие "бичами для грешников". В случае надобности стражники надевали шлемы, а также вооружались бандолетами и некоторыми другими видами легкого стрелкового оружия.
Кроме ручного оружия, цепари имели в своих арсеналах и несколько салютных пушек, которые использовали главным образом в торжественных случаях. Правда, иной раз с этими орудями происходили и различные эксцессы: так, в 1747 году одна из пушек разорвалась от неудачного выстрела прямо на городском валу. В другом случае горе-пушкари утопили две городских пушки в крепостном рву. Властям грода пришлось срочно нанимать добровольцев среди местных нищих, которые бы согласились вытащить утопленные орудия.
Цепарей также использовали как почетный караул, а иногда и как охрану в случае поездок официальных лиц в другие места. Умерших правоохранителей власти Львова хоронили за счет городской казны, а их семьям выплачивали небольшое пособие. Новых кандидатов в цепари принимали лишь по рекомендации кого-нибудь из тех, кто ранее проходил службу в городской страже. Поступая на службу, цепарь-новичок приносил специальную присягу.
Находясь на дежурстве, цепари ночевали в здании ратуши, постоянно ожидая сигнала тревоги, чтобы в случае надобности поспешить на место происшествия или преступпления. Комната для стражников находилась в подвальном помещении ратуши и была очень холодной. Часто в тех случах, когда заканчивался запас дров, стражники просто расходились по домам, не желая мерзнуть вместе с узниками, которых они должны были стеречь. Таким образом, как писал один из историков Львова, общественная безопасность в городе часто зависела от наличия дров для отопления ратуши. Поначалу цепарей было лишь четверо, но их количество постоянно возрастало.Ко времени прихода австрийцев во Львов в конце XVIII века городская стража состояла из 15 человек.
Кроме цепарей в распоряжении бурмистра были еще двое его почетных частных охраников, не столько для защиты, сколько для придания власти дополнительного авторитета. Предвоенный историк правоохранительных структур Львова Вацлав Гозьдзевский утверждал, что эти охранники бурмистра иногда выполняли также роль средневековой "полиции специального назначения" для различных деликатных и тайных миссий.
Во время обороны города или каких-то иных угроз общественному порядку состав городской полиции пополнялся за счет добровольцев, которых принимали на службу лишь с согласия магистрата. В 1623 году бурмистр Мельхиор Шольц-Вольфович издал специальное распоряжение об обороне города, в котором обозначил порядок поддержания общественного порядка на улицах и в предместьях Львова. В сооответствии с этим распоряжением, в городе должно было быть создано специальное подразделение из 50 человек во главе с "грамотным и расторопным" ротмистром. Эта команда, отдельная и незвисимая от цепарей, должна была по ночам нести патрульную службу на улицах Львова. Еженощно по пять сторожей отправлялись в Галицкое и Краковское предместья. Они должны были следит за порядком, а на рассвете занимали посты на больших дорогах, ведущихв город, для того чтобы задерживть перекупщиков. Заэту слубу городские власти установили каждому служащему сторожевого подразделения плату размером 4 угорских талера в месяц, освобождали от уплаты податей, а также предоставляли пенсию в случае, если стражник получал увечье во время несения служебных обязанностей. Кроме того, все стражники должны были быть обеспечены формой за казенный счет.
Кроме цепарей и ночных стражников порядок на окраинах Львова охраняли ландвойты, или как их еще называли, "ночные старосты". Им помогали выборные "старшины", за каждым из которых была закреплена определенная улица. Ежденевно после того как закрывали городские ворота, ночной староста обходил вместе со стражниками свой участок.
Проникшись свои высоким положением, цепари были скорыми и охочими до стычек, уделяя особое внимание наведению порядка в еврейском квартале, или соревнованиям в силе со слугами старосты из Нижнего Замка. Стычки между солдатами львовского гарнизона и слугами королевского старосты, с одной стороны, и львовскими правоохранителями - с другой не прекращались в течение всего времени существования Речи Посполитой. В 1737 году слуги старосты порубили городского стражника, так что магистрату пришлось расщедриться аж на 10 злотых, которые должны были пойти на оплату услуг цирюльника, лечившего бедолагу-стражника, а также на покупку мази для заживления рубленых ран.
Специальных структурных подразделений правоохранительных служб, по образцу современных отделов уголовного розыска, дознания или экспертизы в старом Львове не было. Обязанности следователей исполняли войты, которые в то же время были руководителями криминального суда. В их компетенцию входило расследование уголовных дел, преследование игроков в азартные игры, надзор за исполнением наказаний, обязательное присутствие на месте казней и т.д.
Важным должностным лицом, которого можно приравнять к современным "операм", был в старом Львове так называемый возный. Вместе с войтом и лавниками он мог проводить обыски в зданиях, брать показания у потерпевших, конфисковывать орудия преступления, а также предметы, на которых остались следы преступления. Для надлежащего исполнения своих обязанностей возному разрешалось носить и в случае надобности использовать оружие. Будучи представителем судебной власти, призванной защищать интересы всех, кто пребывал под ее юрисдикцией, возный в криминальных делах выступал в роли публичного обвинителя и часто свидетельствовал перед судом. Показания возного приравнивались к показаниям двух свидетелей, поскольку считалось, что одно свидетельство он дает лично от себя, а второе - как бы от своего служебного положения.
В обязанности возного также входило обнародование королевских привиллеев, декретов городских властей, постановлений судов о розыске преступников, а также зачитывание приговоров по наиболее важным уголовным делам в людных местах города. Кроме перечсиленных выше функций, возный также осуществлял надзор за заключенными в тюрьмах. В XVII столетии возный за свою службу получал еженедельную плату в размере 4 злотых (при этом нужно учитывать, что пара волов в то время стоила примерно 5 злотых). Особо оплачивалось обнародование правовых документов. В XVIII веке возному за это доплачивали в среднем 1 злотый 6 грошей в неделю. Свои обязанности возный мог исполнять исключительно в границах города. Как свидетельствуют архивные документы, должность возного не всегда была актуальной. В 1591-1648 годах выборы на эту должность проходили нерегулярно. С переходом Львова под власть Австрии должность возных была совсем отменена.
Невзирая на то, что возные исполняли весьма сложную и небезопасную для собственной жизни работу, отношение к ним со стороны большинства городского населения было весьма прохладным. Это был освязано прежде всего с характером работы возных, а также с тем, что возные часто злоупотребляли правом на использование силы.
Наиболее старым спецподразделением львовской службы правопорядка была торговая полиция. По мнению известной исследовательницы Люции Харевичевой, она существовала в городе уже в XVI веке. Торговая полиция охраняла должностных лиц, присутствовавших при первичном осмотре товаров приезжих купцов, а также следила, чтобы никто не торговал в праздники.
Надо признать, что львовяне далеко не всегда прояляли должное почтение к слугам правопорядка. Осбенно часто против городской стражи выступали крестьяне из пригородных сел, куда городские власти даже посылали цепарей для проведения акций по умиротворению ( кстати, в оригинале использовано слово пацификация, которое у западноукраинского читателя вызывает ясные ассоциации с действиями польских властей в 1930-х гг. - прим. переводчика). Во время жатвы в 1636 году жители Головска дали решительный отпор городским цепарям, которые намеревались заставить селян отработать недоимки в пользу городских властей Львова. Селяне же настаивали, что они все уже отработали и не будут исполнять дополнительных повинностей. Вооружившись дубинами, вилами и косами, жители Головска напали на цепарей. Как затем свидельствовал на суде возный Могильницкий, "люди накинулись на нас как туча, одного из наших ударили дубиной по ружью так, что замок отлетел, и если бы одного из них в этой стычке не прострелили, то, вполне возможно, что нас всех убили бы". Состоявшийся по горячим следам суд приговорил шестерых селян к смертной казни. Правда, затем пятерым из них приговор был смягчен: после избиения вожжами на сельском сходе их бросили в темницу, "пока не одумаются". Лишь Яцу "Ивановому зятю" из Малого Головска отрубили голову мечем.
Происходили случаи злостного неповиновения правоохранителям и в самом Львове. Скупые строчки судебного протокола донесли до нашего времени сведения об одной из спецопераций средневековой полиции Львова. В апреле 1643 года власти города выдали восьмерым цепарям ордер на арест сапожника Ивана Короба, городского старосты, который отличался независимым характером и не слишком-то прислушивался к указаниям властей. За год того Короб, не уведомив власти, предоставил во своем доме приют некоей девушке из Ярослава. Поскольку девушка оказалась больной и от нее заразились много в людей в предместьях, а также несколько семей в самом городе, сапожника обвинили в преступной халатности. Позже были и другие случаи непокорства со стороны Короба, которые в конце концов привели к тому, что власти решили выдать ордер на его арест.
Однако храбрый сапожник не собирался просто так, за здорово живешь сдваться в руки правосудия. Вместе со своим подмастерьем Прокопом Живковичем он, "запасшись ружьем, луками, стрелами, камнями и другим оружием", спрятался на чердаке своего дома. Вскоре между Коробом и цепарями разгрылась настоящая битва. Отказавшись добровольно идти в ратушу, Короб оказал цепарям решительный отпор, швыряя в них камни, "которых на чердаке было запасено чуть ли не полтора воза", метая сапожный нож и другие опасные предметы, и даже стреляя в стражников из бандолета. Всего в стычке с отчаянным сапожником пострадали восемь правоохранителей. Городские стражники долго не могли справиться с бунтовщиком и лишь после того, как разобрали крышу и обошли Короба и Жвиковича с тыла , наконец сумели арестовать их.
На суде по делу Короба городские слуги демонстрировали судьям свои раны, полученные во время задержания смутьяна. Наиболее серьезно пострадал Дмитро Студиозус, у которого имелась "кровавая рана в правой верхней части головы, в которую могли войти три фитиля от свечи". Кроме того, городская служба продемонстрировала служителям Фемиды "шесть сломанных цепов и сапожный нож, который Кроб бросил в ночного бурмистра, щепки от бандолета, разбитого Коробом на Иване Щербякове", а также три шлема со следами ударов заступом, причем секретарь суда скрупулезно указал, что у двух из них "даже загнулась бляха и оборвались ободки". Суд учел злостный характер неповиновения властям и приговорил Ивана Короба к смертной казни.
К счастью для дерзкого сапожника, польский король отменил вынесенный городским судом приговор. Более того, власти Львова должны были выплатить Коробу значительную денежную сумму в качестве компенсации за нарушение его личных прав. Понятное дело, власти Львова так и не выплатили сапожнику ни единого гроша, но все же можно считать, что храбрость Короба была достойно вознаграждена.