В средневековом Львове смерть присутствовала на каждом шагу. В храмах на богослужениях люди теряли сознание от трупных испарений, так как храмовые крипты были, что называется, под завязку забиты трупами. Миазмы разлагающихся тел из храмов и кладбищ попадали в колодцы и отравляли воду. Смерть правила бал повсюду: ее приносили с собой войны и осады, банды грабителей и дезертиров, голод и эпидемии. Львовский исследователь Павел Гранкин приводит очень интересные факты об этих явлениях в старинном Львове. В те времена смерть буквально висела на головой, поэтому наиболее набожные и благочестивые горожане запасались гробами еще при жизни. Обычно гроб, по крышку наполненный зерном, держали на чердаке. Если зерно в гробу слежтвалось, то это считалось добрым знаком, свидетельствующем о том, что благосостояние хозяина будет укрепляться. Если же зерно начинало просыпаться из-под крышки, то это трактовали как признак приближения смерти.
Пышные похороны были настолько престижным ритуалом, что после некоторых похорон оказывались разоренными даже очень богатые семьи. С чрезмерной пышностью похорон безуспешно пытались бороться авторы многочисленных указов против роскоши. Наиболее богатые львовяне явно состязались друг с другом в деле возведения роскошных усыпальниц. Большие денежные суммы тратились и на поминки, которые проводили для родственников и друзей усопшего, а также, отдельно, для нищих. Львовский латинский архиепископ начала XVII века Ян Анджей Прухницкий в своем завещании даже составил подробное меню для собственных поминок.
Смерть одних обогащала других. Товары и имущество купцов с Востока, умерших во Львове, забирал королевский староста. Львовский купец Константин Корнякт обогатился, присвоив имущество молдавского господаря Якуба Деспоти, отравленного будущим правителем Стефаном Томши. Ну а крупные денежные средства самого Томши, который был казнен на площажи Рынок в 1564 году, в свою очередь исчезли без следа.
В те давние времена за смерть карали смертью, при этом назначенный вид казни учитывал специфику преступления: убийца погибал под мечем палача, а поджигатель сгорал на костре. Даже смерть не избавляла преступника от наказания: если приговоренный умирал еще до казни, то смертный приговор над ним исполняли как над живым. Всемогущая смерть не освобождала даже от уплаты долгов: в 1645 году тело архиепископа Станислава Гроховского было арестовано его кредиторами во время похорон и ждало погребения до того момента, пока наследники архиепископа не выплатили долг.
Бывали случаи, когда с мертвыми львовянами враги воевали так же, как и с живыми: во время осады города в 1672 году в городских предместьях турки выбросили человеческие останки из гробов в костелах. Турки и татары должны были похоронить своих павших воинов в тот же день, до захода солнца, ибо тому учит Коран. Если же времени на похороны не было, то трупы просто сжигали. Так, отступая от Львова в 1695 году, татары отнесли тела своих погибших товарищей в деревянную церковь Воскресения при теперешней Замарстиновской улице и сожгли их вместе с церковью.
В те времена духт и привидения часто вмешивались в дела живых. В 1679 году призрак покойной Софьи Порадовской, вздыхая и звеня цепями, появился в одной из лавок на среднем рынке, чтобы наставить ее сыновей на путь истинный. Как-то раз в ратуше появился неизвестно откуда взявшийся черный гроб, который, судя по всему, должен был напоминать судьям, что нужно судить справедливо и не карать невинных людей. Духи убитых во время Великой осады 1648 года казаками и татарами львовян еще долго не давали спать спокойно бойцам и офицерам местного гарнизона.
Порой смерть вытанцовывала гротескные па в своем жутковатом танце. Любовь некоего армянина Ивашки к своей служанке католичке Софии закончилась в 1518 году сожжением влюбленных на костре. В 1580 году итальянец Урбан Убальдини убил Павла Елёнека на свадьбе Анне Лонцкой и женился на Анне Вильчиковне. Несчастная в любви Агнешка Клементьевна погибла под мечом палача вместе с аптекарем Лянгом, который помог ей отравить мужа. "Что любовь соединяет, то и смерть не разделит", - так гласила эпитафия львовского поэта Шимона Шимоновича, выгравированная на надгробии влюбленных - украинки Пелагеи и итальянца Микелини, умерших во время эпидемии.
С эпидемиями во Львове воевали как с противником из плоти и крови - перед ними закрывали городские ворота, сооружали дополнительные каменные заграждения, чтобы зараза не проникла в помещения, специальными кольями баррикадировали двери усадьбы, выкапывали яму в полу помещения, в которую потом забивали осиновый кол. Время от времени львовяне устраивали символические похороны "моровой девы", чтобы ее "на веки вечные поглотила земля". В 1572 году выкопали из могилы труп жительницы одного из городских предместий, которую подозревали в распространении моровой заразы, и отрубили ей голову, чтобы побороть эпидемию. С той же самой целью евреи иногда устраивали не кладбище свадьбу молодой бедной пары, и такие ритуалы происходили даже в ХХ столетии.
Были категории покойников, которых не имели права хоронить в освященной городской земле, а хоронили за городом. Кроме умерших от эпидемий, это были иноверцы (евреи, караимы, татары, сарацины), те, кто умирал внезапной смертью или был убит в дороге, а также бродячие циркачи и самоубийцы. Для них создали специальное кладбище в Зубре, упоминаемое в городских документах за 1580 год. Про одного такого самоубийцу упоминает под 1607 годом райца и бургомистр Ян Алембек: "Якуб Вьётеский, имея добродетельную жену и взяв за ней богатое приданое, изменял ей с жительницей одного из сел, где спал с ней в овине. Укусил его в плечо червяк, отчего вся рука распухла. Из-за сильной боли и в отчаянии сам себе жизнь укоротил".
Казенных по приговору суда хоронили на пригородных кладбищах, где, как свидетельствует хронист Зиморович, могилы могли оставить без табличек с именами. Также не все казненные удостаивались чести быть похороненными: часто трупы повешенных оставались на виселицах до полного разложения, а пепел сожженых на костре развеивали на все четыре стороны.
Добропорядочных горожан обычно хоронили на кладбищах при городских храмах и монастырях. В криптах храмов находили свой последний приют представители духовенства, основатели и жертвователи храма, шляхтичи. Похороны последних, особенно магнатов, поражали торжественностью церемонии и чрезвычайной пышностью, как, например, похороны великого коронного гетмана Адама Сенявского, умершего во Львове 10 февраля 1724 года. Погребальная процессия с участием многих тысяч людей вышла из Низкого замка в пятом часу пополудни и достигла костела Петра и Павла на Лычакове в третьем часу ночи. Пораженные иностранцы сравнивали подобные похороны с античными триумфами. Автор справочника по пиротехнике, изданного в 1747 году, специально акцентирует на специфике феерверков и иллюминаций по случаю погребения, чтобы они не напоминали свадебные. Ведь даже похороны детей в старинном Львове часто проводились на манер свадеб - с шаферами и подружками.
В восьмидесятых годах XVIII века по приказу австрийского императора Иосифа II все кладбища при храмах в центре города были закрыты по соображениям санитарии, зато в предместьях были открыты новые кладбища. Сколько всего было кладбищ во Львове в течение его истории, точно не знает никто, даже самый эрудированный историк. Польский исследователь Франицишек Яворский писал: "Собственно говоря, Львов - это одно гигантское кладбище".
Когда в бывшем францисканском костеле в конце XVIII века открыли театр, творцов этой идеи пытались убедить в том, что они собираются устраивать пляски на гробах умерших. В дальнейшем подобное кощунство случалось во Львове довольно часто. На кладбище бывшей украинской церкви Богоявления (улица князя Романа) стоят пивные и общественные туалеты, на месте могил старого еврейского кладбища ведется торговля (Краковский базар),а на могилах бывшего Городоцкого кладбища тоже ведут дела предприимчивые коммерсанты (Привокзальный рынок). Бывшее Стрыйское кладбище, где нашли свой последний приют сотни погибших во время последней войны воинов, ныне закатано асфальтом, на котором устраивают веселые представления (Парк культуры имени Богдана Хмельницкого). Общественность Львова была возмущена, когда возник замысел строительства за известной тюрьмой на Лонцкого многоквартирного дома для сотрудников СБУ прямо на костях замученных в этой темнице. Общественность все-таки добилась своего: строительство было прекращено.
Неужели Львов это такое тесное место, где живым очень тяжело разминуться с мертвыми? А может, это символ и знамение того, что между жизнью и смертью нет непреодолимой границы?
Среди львовян издавна витал мистический страх, связанный со смертью и похоронами. Знаменитый львовский блаженный начала ХХ века Ясьо Дурачок панически боялся известного во Львове владельца крупнейшей похоронной фирмы "Конкордия" Яна Курковского. Утверждают, что он любил повторять собственный философский вывод: "Сейчас в мире осталось мало порядочных людей, ибо их забирает Курковский". Впрочем, большей известностью во Львове пользовалась частушка про этого самого Курковского, полная радости жизни и оптимизма:
"Мне Курковский делал гроб,
А я назло ему взял и не умер... ".
Автор - Илько Лемко.
Источник: Лемко Илько Цiкавинки з iсторii Львова. - Львiв: Апрioрi, 2011. - 128 с.: iл
Перевод с украинского - мой собственный.